Профессор ирано-канадского происхождения Бехназ Мирзаи провела 20 лет, изучая африканскую диаспору в Иране – малоизвестную часть иранской истории.

Ученики Бехназ Мирзаи часто говорят, что ее кабинет похож на музей. С осколками древней глиняной посуды, найденной в горах иранских провинций Систан и Белуджистан, красочными вазами из Исфахана и племенными масками из Занзибара, украшающими полки, легко понять, почему.

Бехназ Мирзаи провела почти 20 лет, изучая происхождение африканской диаспоры в Иране, включая историю и отмену рабства в ее родной стране. Эта тема, о которой немногие знали в конце 1990-х, и которая остается неизведанной для многих и сегодня. Перед тем, как приехать в Канаду в 1997 году, Мирзаи получила степень магистра истории Ирана и ислама в Университете Азад в Тегеране. Когда год спустя она поступила в аспирантуру Йоркского университета в Торонто, встреча с профессором истории Полом Лавджоем натолкнула ее на путь открытия малоизвестного фрагмента иранской истории. Связавшись с несколькими иранскими профессорами, Мирзаи обнаружила, что в Иране действительно существовала история африканского рабства, и в иранских архивах имеются документы, подтверждающие это.

Торговля между современным Ираном и африканскими странами насчитывает несколько сотен лет. Мирзаи обнаружила, что рабство в Иране охватило два основных периода – эпоху династии Каджаров (1795-1925) и эпоху династии Пехлеви (1925-1979).

Мирзаи, чьи исследования сосредоточены главным образом на современном периоде рабства в Иране, объясняет, что торговцы из арабских стран Персидского залива, среди которых преобладал Султанат Оман, контролировавший обширные регионы, граничащие с Индийским океаном, привозили рабов в Иран из северных и северо-восточных районов Африканского континента, включая Танзанию (Занзибар), Кению, Эфиопию и Сомали.

В древней исламской литературе эфиопов называли «аль-Хабаша». Мирзаи рассказывает, что в результате многие рабы брали себе фамилию Хабаши, когда приезжали в Иран, чтобы указать на свое эфиопское происхождение. Также рабы с Занзибара брали фамилию Занзибари.

Сосредоточенные в основном на южном побережье Ирана рабы работали преимущественно в рыболовстве, сельском хозяйстве, в качестве домашней прислуги, нянек или даже служили в армии. Однако не только африканцы были обращены в рабство в Иране. «В Иране рабство не было основано на расе и касалось не только африканцев. Черкесы, грузины и даже многие иранцы также становились рабами», – поясняет Мирзаи. Она добавляет, что некоторые рабы также работали вместе с иранскими крестьянами, которые жили в условиях крайней нищеты.

Мирзаи изучила, что отмена рабства началась в 1828 году с прекращением торговли черкесов и грузин и завершилась полным запретом этой практики ровно через столетие.

Идея исследовать африканское рабство в Иране и на Ближнем Востоке в более общем плане родилась в рамках исследовательского проекта Nigerian Hinterland Project, финансируемого правительством Канады. Проект концентрируется на перемещении людей в Нигерии и соседних странах вследствие рабства. Проект был создан на основе инициативы ЮНЕСКО «Slave Route», которая была запущена в 1994 году для лучшего понимания причин и последствий рабства в мире.

Сегодня работа Мирзаи в Йоркском университете продолжается уже на базе Института Харриет Табман по изучению Африки и ее диаспор. «Многие люди либо даже не знают, что в мусульманском мире существовало рабство, либо полагают, что оно настолько отличалось от Америки, что не стоит глубокого изучения. Кроме того, это тема, с которой связано столько табу, что никто не хочет об этом говорить», – поясняет Бехназ Мирзаи.

По подсчётам Мирзаи, на сегодняшний день от 10 до 15% населения южного Ирана можно назвать потомками африканцев, и этот процент уменьшается по мере продвижения на север. Многие члены афро-иранского сообщества (термин, придуманный Мирзаи в ходе своих исследований) даже не знают своей собственной истории или происхождения семьи. Афро-иранцев часто называют «черными юга», и многие иранцы до сих пор считают, что их темная кожа является результатом жаркого климата южного побережья. «Люди связывают это с климатом. Многие думают, что они темные, потому что в южной части Ирана очень-очень жарко», – рассказывает Мирзай.

Мирзаи утверждает, что афро-иранцы считают себя иранцами и нередко вопросы об их африканском происхождении могут даже оскорбить их: «Я спрашивала их о том, кем они себя считают. Они всегда отвечают: «Мы иранцы». Если возникает какой-либо вопрос, касающийся их африканского происхождения, они воспринимают его как оскорбление».

Недостаточное знакомство с афро-иранцами может заставить иранцев из других частей страны задаться вопросом, откуда происходит это сообщество, или рассматривать их как чужаков. Но Мирзаи утверждает, что, хотя это и редкость, ей удалось задокументировать некоторые смешанные браки между афро-иранцами и иранцами.

Афро-иранцы в значительной степени интегрированы в местные районы, в которых они живут. Например, общины в провинциях Систан и Белуджистан говорят на местном языке белуджи, а афро-иранцы в провинции Хормозган говорят на бандари. Афро-иранское сообщество сегодня смешивает африканские традиции с иранской культурой, участвуя в ритуале изгнания нечистой силы, известном как Зар, который, как считается, очищает тело от злых духов. Данная практика распространена сегодня в Танзании и Эфиопии.

Бехназ Мирзаи поясняет: «Целью моих исследований было показать другую сторону Ирана, раскрыть миру тот факт, что Иран очень разнообразен, ведь в этой стране живет много-много разных этнических групп. У них своя особая культура. У них есть своя особая идентичность. И каждая народность особенно важна для иранского общества и делает его уникальным и неповторимым».

https://vk.com/@islamosfera-my-irancy-istoriya-afrikanskih-rabov-v-irane