Поэт Низами Гянджеви-один из гигантов Иранской литературной традиции, является автором мелодичных романтических и лирических стихов в сборнике стихов Хосров и Ширин в персидской литературе.

Он привнес разговорный и реалистичный стиль в ирнский эпос, и его наследие широко ценится  в Иране, Афганистане, Азербайджанской Республике, Курдистане и Таджикистане. Как поэт-нарратив, он стоит между Абул-Касемом Фирдоуси Туси (ок. 940–ок. 1020), поэтом героической традиции Ирана и автором «Шахнаме» (Книги царей), и Джалалуддином Руми (1207–1273). ), чьи «Диван-е кабир» («Великий диван») и «Китаб-е маснави манави» («Духовные куплеты») практически определяют формы мистической лирической и мистической повествовательной поэзии соответственно.

Повествовательная поэзия Низами более всеобъемлюща, чем поэзия Фирдоуси или Руми, поскольку она включает в себя как романтические, так и героические аспекты человеческих отношений, и проникает в человеческую психику с беспрецедентной глубиной и пониманием. Несомненно, его поэзию пронизывает глубокое духовное сознание, и предполагать обратное означало бы оказать ему медвежью услугу, но он, в отличие от Руми, не делает весь фокус своей работы на пробуждении и артикуляции трансцендентного измерения существования. Низами также привел к сопоставимому расширению языка поэзии. Он был одним из первых поэтов в Иране, которые соединили лирический стиль придворной поэзии с его риторической запутанностью и метафорической плотностью с повествовательной формой, и его язык так же присутствует на повествовательной сцене, как и персонажи и события, которых он изображает. Для него дискурс или красноречивая речь, в частности, точный, красивый и многозначительный язык поэта, является его главной заботой.

Для Низами поэты имеют почти божественный статус. Он неоднократно обращает внимание на формирующую и воспитательную функцию в своих книгах и доходит до того, что уподобляет свою поэзию самому Корану как источнику ясного нравственного руководства, что было смелым утверждением для его времени. В «Махзан аль-асрар» («Сокровищница тайн») он пишет: «Первым проявлением существования была речь. Без речи мир не имеет голоса». Низами жил в то время, когда Иран или, точнее, исламский мир от Средиземноморья до Центральной Азии переживал период великого культурного расцвета. Его стихи показывают, что он был, не только полностью знаком с арабской и иранской литературой, устными и письменными народными и местными традициями, но также был знаком с такими разнообразными областями, как математика, астрономия, астрология, алхимия, медицина, ботаника, толкование Корана, исламская теория и право, иранские мифы и легенды, история, этика, философия и эзотерическая мысль, музыка и изобразительное искусство.

Его сильный характер, социальная чувствительность и знание устных и письменных исторических записей, а также его богатое культурное наследие объединяют доисламский и исламский Иран в создании нового стандарта литературных достижений. Будучи продуктом иранской культуры того времени, он создал мост не только между доисламским и исламским Ираном, но и между Ираном и всем древним миром. Низами в основном известен благодаря «Хамсе», два экземпляра которого сохранились в Иране и были внесены в список ЮНЕСКО «Память мира» в 2011 году.